«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности - Генри Каттнер

Задача была бы удивительно простой, если бы произошедшие во всем мире изменения не носили столь коренного характера. Машины представляли собой интегрированное общество, а люди утратили это качество. И теперь всем машинам была поставлена одна-единственная задача, и ради ее осуществления они перестроили свои функции.

Дни роскоши кончились. Развлекательные машины прекратили свое существование. Ради собственного выживания люди начали объединяться в группы, часто вопреки своей воле. Теперь им было нужно выполнять работу, которую ранее выполняли машины, и медленно, очень медленно общие интересы и потребности начали снова восстанавливать почти утраченное чувство общности.

Но это был такой мучительно медленный процесс. И ни одна машина не могла вернуть человеку то, что он утратил навсегда, – врожденную совесть. Индивидуализм достиг высшей степени, и в течение длительного времени ничто не могло сдержать преступность. Поскольку отсутствовали семейные и клановые отношения, исчезла даже кровная месть. Понятие совести пропало, потому что люди перестали отождествлять себя друг с другом.

И теперь перед машинами возникла новая, действительно сложная задача – спасти человечество от вымирания, заставить людей осознать ценность их существования. Общество, понимающее ценность ответственности, станет поистине взаимозависимым, его руководители будут считать себя представителями общества, а возрожденная совесть приведет к запрещению и наказанию «греха» – им станет нанесение ущерба группе, с которой люди отождествляют себя.

Для этого и были созданы фурии.

Машины определили, что убийство, совершенное при любых обстоятельствах, является тягчайшим преступлением. Подобный подход был точен, ибо убийство – поступок, навсегда уничтожающий одну из единиц, составляющих общество.

Фурии не могли предупредить преступление, однако неотвратимость наказания может помешать новому преступлению, ибо потенциальные преступники знают о неизбежности кары и это вселяет в них страх. Фурии стали символом наказания. Они открыто, на виду у всех, ходили по пятам за преступниками, приговоренными к казни, являясь наглядным доказательством того, что убийство всегда карается, причем карается открыто и жестоко. Фурии были всегда правы, они никогда не ошибались. Принимая во внимание колоссальный объем информации, накопленный в памяти компьютеров, было очевидно, что правосудие, осуществляемое машинами, несравненно эффективнее человеческого.

Наступит день, когда понятие греха вернется к человеку. Но без него он оказался на грани полного уничтожения. После того как грех, вина и совесть снова обретут свое место в сознании рода человеческого, люди смогут управлять как собой, так и бесчисленным множеством механических слуг. Но пока не наступил этот день, фурии – совесть человека в металлическом облачении – будут ходить по улицам, неотступно следуя за убийцами, заставляя людей обрести утраченные моральные качества.

Дэннер не помнил, чем он занимался в эти дни. Он много думал о прошлом, о развлекательных машинах, о времени, существовавшем до того, как суровые машины, стремясь восстановить человеческое общество в его прежнем облике, резко ограничили производство предметов роскоши. Дэннер вспоминал об этом с грустью и без возмущения, потому что прошлое нравилось ему куда больше настоящего. И в то время не было фурий…

Он начал пить. Однажды он выложил все деньги из своих карманов в шапку безногого попрошайки, потому что и этот человек был выброшен из общества в результате ужасного несчастья, происшедшего с ним. Для Дэннера таким несчастьем была преследующая его фурия, а для попрошайки – сама жизнь. Тридцать лет назад попрошайка умер бы, и его кончины никто бы не заметил, потому что жизнью человека управляли машины. Уже одно то, что сейчас он выжил, доказывало начало обретения человечеством первых признаков милосердия, однако для Дэннера это ничего не меняло.

Ему хотелось поговорить с нищим, но тот пытался удрать от него на своей маленькой платформе с колесиками.

– Слушай, – старался убедить его Дэннер, следуя за нищим и выворачивая карманы в поисках денег. – Ты не думай, что моя судьба лучше твоей. Так кажется лишь на первый взгляд. На самом деле…

Этим вечером он был сильно пьян и преследовал нищего до тех пор, пока тот не скинул со своих коленей все деньги, которые высыпал Дэннер, и в панике не скрылся в темном переулке. Дэннер оперся плечом о стену здания. Все плыло вокруг и казалось нереальным. Лишь тень фурии за его спиной была объективно существующим фактом, а не плодом воображения.

Позднее, этим же вечером, когда стало совсем темно, Дэннер набросился на фурию. Он подобрал где-то обрезок металлической трубы и кинулся на свою ненавистную преследовательницу, нанося удары по стальным плечам, от которых летели искры. Пытаясь скрыться, он бросился бежать через дворы, темные переулки и узкие проходы. Наконец, задыхаясь от усталости, Дэннер спрятался в подъезде. И через несколько секунд услышал тяжелые шаги фурии.

Измученный, он упал и заснул.

На другой день он сумел наконец встретиться с Харцем.

– Что случилось? – спросил Дэннер. За последнюю неделю он заметно переменился. Его лицо – лицо человека, потерявшего всякую надежду на спасение, – стало бесстрастным и равнодушным, подобно металлической маске робота.

Харц ударил кулаком по краю стола и вскрикнул от боли. Огромный кабинет, казалось, вибрировал, но не только от неустанной деятельности множества электронных компьютеров, а и от энергии верховного управляющего.

– Где-то вкралась ошибка, – ответил он. – Я и сам еще не знаю где. Я должен…

– Где-то вкралась ошибка! – возмущенно закричал Дэннер, на мгновение утратив спокойствие. – Для тебя это всего лишь ошибка. А для меня?

– Подожди немного, – успокаивающе произнес Харц. – Все будет хорошо.

– Сколько мне осталось жить? – спросил Дэннер, глядя через плечо на высокую стальную фурию, стоявшую позади него, как будто он спрашивал ее, а не Харца. По его тону было ясно, что он уже задавал этот вопрос много раз, глядя на бесстрастное стальное лицо робота, и будет безнадежно задавать этот вопрос и дальше, пока наконец не получит ответ. Но ответ не на словах…

– Даже это мне неизвестно, – покачал головой Харц. – Черт побери, Дэннер, ты ведь знал, что полностью исключить риск невозможно.

– Ты сказал мне, Харц, что под твоим контролем находится компьютер, управляющий действиями фурий. Я сам видел, как ты отозвал фурию. А теперь я спрашиваю тебя, почему ты не выполнил свое обещание?

– Еще раз повторяю, Дэннер, – что-то произошло. Все должно было пройти как по маслу. В тот момент, когда за твоей спиной появилась фурия, я тут же ввел в компьютер команды, которые должны были защитить тебя и отозвать фурию.

Он встал и начал расхаживать по роскошному ковру.

– Я был уверен, что смогу защитить тебя. И все еще стараюсь найти ошибку. В конце